Завершаем тему «ребенок и компьютер» в трактовке педагога Марины Озеровой. О малышах и детях дошкольного возраста речь уже шла, сегодня разговор о подростках.
О подростках писать тяжелее всего. Здесь я могу лишь согласиться с теми, кто считает, что «кризис подросткового возраста» — выдумка нашей современной цивилизации. Я бы еще добавила, что подросток — наиболее «пострадавший» в нашей современной системе воспитания. Именно тогда, когда человеку необходимо (жизненно необходимо!) видеть изменения мира под влиянием собственных действий (к тому же — самостоятельно запланированных и осуществленных!), мы исключаем у него любую возможность проявить себя.
«Подростки ничего не хотят!». Знаете, если к подростковому возрасту у человека нет интересов и влечений к какому-то созиданию, это вопрос не к нему, а к родителям. Потому что подростковый период — удивительный с точки зрения творчества и смелых идей. У человека уже есть навык в определенных сферах деятельности (благодаря предыдущим периодам), но еще нет взрослых «схем». Раньше как раз в этом возрасте подмастерья могли заменить мастера — помните сказы Бажова?
Современный подросток, в отличие от своих сверстников лет хотя бы 100-200 назад, не имеет никакой возможности увидеть собственный результат преображения мира. Потому что написать контрольную — это не созидательная деятельность. Подростку, почти как младшему школьнику, необходим «ощутимый» результат и мышечная активность для выброса энергии. И что мы ему предлагаем? Нажимать на джойстик, чтобы поиграть в «цивилизацию».
Гейминг. Как игровой мир заманил человека на стул
Видеоигры могут занимать более половины суточной активности человека. Это стало удовольствием, за которое расплачиваются здоровьем. Разбираем с сотрудником Московского центра исследований видеоигр A. Ветушинским, чем грозит длительный гейминг…
Что таким образом он понимает на уровне подсознания? Первое: его изолировали от настоящего мира. Второе: он еще «не дорос» до настоящих действий, ему доверяют только «симуляторы». Третье: игра — это вовсе не ведущая деятельность в таком возрасте, значит, его воспринимают как маленького. Четвертое: манипулирование и контроль, особенно это касается тех случаев, когда «пусть лучше сидит у компьютера, чем шляется где-то».
К тому же происходит принятие действий без причинно-следственных связей (это те случаи, когда подростки переносят агрессивные действия из виртуальной реальности в собственную жизнь). Действие становится автоматическим и не требует осмысления.
В нашей местной газете постоянно рекламируют одну ферму, где разводят лошадей и проводят занятия верховой ездой для взрослых и детей. Однажды я прочла интервью с их тренером. Журналист спросил: «А среди взрослых кто самый частый посетитель? Неужели так много любителей верховой езды?» — «Что ты! — отвечает тот. — Больше всего у нас работников хай-тек, к нам их целыми отделами присылают!».
Оказывается, мальчики и девочки, выросшие на компьютерных играх, привыкают к «запрограммированным» управляемым персонажам. А коллектив даже из трех человек вовсе не является таковым! И для взрослых менеджеров и управленцев проводят ролевые игры, устраивают всякие «зарницы» на лошадях, показывают, так сказать, общение без мышки и монитора. Тренер говорит: «Лошади лечат. А многих людей надо лечить от самих себя». Оказывается, очень многие уже учатся простому общению. Они умеют все, что угодно, кроме как построить отношения с живым человеком, у которого нет кнопок (а жаль?) и пульта управления.
Самые главные «движущие силы» в подростковом возрасте — самостоятельность и ответственность. Именно их и убивает «виртуальная реальность», потому что возможность в любой момент «перезагрузить» все лишает человека чувства ответственности за свое действие. Эта ответственность должна быть ощутима, заметна, осязаема, прочувствована. Так же, как ребенок в раннем детстве строит из кубиков: поставил слишком много — свалилось. Он должен прочувствовать этот результат, соотнести его со своими действиями, сделать вывод и решить задачу другим путем. И если подсунуть ему «лего», у него не развиваются определенные понятия о соотношении предметов в пространстве.
Точно так же, но на более сложном уровне — подросток. Если ему не давать увидеть «упавшие кубики», он лишается главного своего приобретения для этого возраста.
С самостоятельностью еще проще — ребенок уже очень давно понимает разницу между настоящим миром и выдуманным. И чем старше он становится, тем больше действий в реальном мире ему нужно. И если раньше он довольствовался игрой с настоящими предметами, то теперь ему нужна настоящая деятельность с настоящими предметами, а не представление или симуляция этой деятельности. А как раз в этот момент добренькие взрослые переводят его полностью на воображаемые действия в виртуальной реальности.
Сейчас, конечно, мне скажут: интересно, как можно отобрать у подростка компьютерные игры?! Не знаю. Зато я знаю таких подростков, у которых множество собственных занятий в настоящем мире — тогда нет нужды «уходить в виртуальный». Один знакомый открыл свое дело в 15 лет и до сих пор успешно его ведет. Сын бывшей коллеги — музыкант (гитарист), компьютер полностью в его власти, напичкан какими-то программами для обработки музыки (в которых родители не понимают ни пол-буквы) — и никто не контролирует «время сидения за монитором», и нет ни одной компьютерной игры. Почему? Некогда и неинтересно! Мальчику 14.
Я уверена, что в любой точке пути есть поворот, и тупиков нет, мы их сами себе выдумываем. Это как всегда — не надо менять ребенка (подростка, супруга), надо менять себя и свое отношение. Если воспринимать подростков как каких-то чудовищ, которых нужно «усмирять» — пусть сидит тихо за компьютером, все не болтается по подвалам, — тогда да, мы будем получать результат в соответствии со своими представлениями. Если попытаться разглядеть в подростках людей — тогда, наверное, что-то возможно.
Комментарии