Условно его можно обозначить как от двух до трех лет. И многим родителям на протяжении этого периода предстоит столкнуться с так называемым кризисом трех лет.
Условно его можно обозначить как от двух до трех лет. И многим родителям на протяжении этого периода предстоит столкнуться с так называемым кризисом трех лет.
Если этот кризис у вашего ребенка наступит, вы не сможете этого не заметить. Родители спокойного, покладистого по натуре малыша чаще всего оказываются в растерянности. До сих пор был такой милый ребенок, а теперь его как подменили!
Родители ребенка «с характером», привыкшие к приступам упрямства, в какой-то момент почувствуют, что методы, «работавшие» ранее, уже не действуют. До сих пор получалось — когда уговорить, когда отвлечь, когда настоять на своем. Теперь ставшие уже привычными способы взаимодействия с малышом не дают результата.
Кризис трех лет не у всех детей проявляется бурно. Иногда — благодаря в целом спокойной обстановке, царящей в семье. Порой — благодаря мудрости родителей, которые вовремя вносят коррективы в свои отношения с ребенком.
Как пояснила нам педагог-психолог Психолого-медико-социального центра для детей раннего и дошкольного возраста Елена Рыбина, предотвратить этот возрастной кризис практически невозможно, да и нет в этом необходимости — ведь он свидетельствует о том, что ребенок достиг определенного уровня развития.
— В какой-то момент малыш начинает узнавать себя в зеркале, на фотографиях, — Это значит, работа по выделению себя из окружающего мира началась. Еще через какое-то время ребенок скажет о себе «я». И вскоре начнет выяснять, что значит «я»: что я могу и чего не могу, что будет, если я сделаю то или это.
«Нет», «не хочу», «не буду». Ребенок проявляет самостоятельность и независимость, пытается выйти из тотального подчинения родителям. Неудивительно, что их терпение находится на пределе. И первое, что приходит в голову — с ним что-то не так.
— Все, что сейчас происходит с вашим малышом — нормально и естественно, — считает Елена Рыбина. — Он личность, он растет — это первое, что должны усвоить родители. Придется гибко изменять свою позицию по отношению к нему, перестать рассматривать его как беззащитное существо, как часть себя. Иными словами, придется учиться отпускать ребенка от себя.
А вот как описывает «расстановку сил» в период кризиса трех лет психолог Элла Прокофьева.
— Симптомы возрастного кризиса — негативизм, упрямство, строптивость, обесценивание взрослых, бунтарство — были впервые описаны Эльзой Келер в ее нашумевшей в свое время монографии «О личности трехлетнего ребенка». Поведение ребенка, достигшего возраста «негативизма и упрямства», от обычного поведения упрямого малыша отличается тем, что последний психологически готов к новым для него и окружающих его взрослых взаимоотношениям.
— А вот родители малыша часто бывают психологически не готовы к «свержению с пьедестала» маленьким бунтарем-одиночкой, — продолжает Элла Анатольевна. — Мало того, случается, домашние выступают «единым фронтом» против новоявленного революционера и месяцами держат круговую оборону. То ли надеясь, что «это само пройдет», то ли ожидая, что силы маленького тирана иссякнут в неравной борьбе.
А развитие ребенка, по мнению Эллы Прокофьевой, тем временем задерживается (или идет в направлении провокаций и манипуляций родителями). Его интеллектуальный и эмоциональный потенциал тратится не на покорение новых вершин в личностном и познавательном развитии, а на демонстрацию капризов и истерик.
— Психически и физически здоровый ребенок появляется на свет с врожденной способностью к приобретению социокультурного опыта, накопленного его предками, — поясняет Элла Анатольевна. — Мозг ребенка готов также к контролирующей и ограничивающей (иными словами, обеспечивающей потребность в безопасности) функции его родителей. Но до разумных пределов, пока это не задерживает развития малыша.
А что делают многие родители? Они обрушивают на голову юного исследователя такое количество запретов и ограничений, что среди них ребенок теряет два основных ориентира: нельзя то, что может нанести вред здоровью и благополучию самого ребенка, и нельзя то, что опасно для жизни и благополучия окружающих.
Приведу пример. Малыш уже настолько хорошо овладел своим телом, что готов самостоятельно спускаться и подниматься по лестнице. Он близок к тому, чтобы ощутить себя покорившим еще одну вершину, достичь очередной поставленной цели, почувствовать свою состоятельность как личности. А его хватают под руки и с лестницы стаскивают. Малыш испытывает боль, унижение. Как он может противостоять столь неделикатному поведению родителей? Криком, визгом, паданием на пол.
Что в это время делают взрослые? Или просто оставляют униженного ими ребенка самостоятельно переживать поражение, или начинают что-то обещать за хорошее поведение. С точки зрения и познавательного, и личностного развития своими действиями они нанесли психике ребенка огромный вред: вместо уверенности малыш испытал стыд, а вместо достижения поставленной цели попрактиковался в искусстве манипуляций и провокаций.
Получается, что как только ребенок становится способным на более самостоятельное и целеустремленное движение вперед, взрослые оказываются недовольны. Но задумайтесь: ребенок ведь борется за право ставить перед собой цели и самостоятельно их добиваться.
Просто сначала ему необходимо научиться использовать всю свою силу воли, чтобы добиваться того, чего он хочет. И только потом он может научиться добиваться того, чего добиться необходимо — в соответствии с ожиданиями родителей.
Малыша останавливают, запрещают ему что-то часто просто ради принципа: пусть учится подчиняться взрослому. А потом, когда воля ребенка сломлена, родители начинают требовать, чтобы он был волевым, целеустремленным, — обычно уже в школьные годы. Откуда же этой целеустремленности взяться? От запретов на самые простые вещи?
— Родители 2-3-летних детей похожи — они нервные, издерганные, — отмечает Елена Рыбина. — «А что, он таким и останется?» — спрашивает мама на приеме у психолога. Нет, он будет другим. Хотите, чтобы был самостоятельным? Тогда позвольте ему выбирать, во что играть, что одеть на прогулку, куда пойти гулять; в других непринципиальных вопросах.
Вечный камень преткновения — отказ убирать игрушки. Здесь Елена Владиславовна предлагает применить своего рода логический парадокс, выбор без выбора: «Ты будешь убирать машинки или конструктор?». Такой выбор в мелочах можно предлагать по самым разным поводам: «Ты будешь молоко или какао?», «Из какой тарелки ты будешь есть — с рисунком или без?» и т.п.
Можно описать малышу последствия его выбора: если ты сделаешь так, то получится то-то и то-то, а если ты сделаешь так, то последствия будут такие-то. Выбирай. Если родители решились на такое, то должны четко придерживаться своей линии: обещаны тебе такие последствия — ты будешь их иметь. Важно поступать доброжелательно, но неотвратимо. Это очень хорошо организует буквально с 2-3 лет, считает Елена Рыбина. У ребенка появляется самоконтроль, он учится принимать на себя ответственность за сделанный выбор.
Пить лекарство или не пить, идти к врачу или не идти — понятно, что эти и подобные вопросы не обсуждаются. Родителям нужно четко поставить границы: в этих пределах ты можешь делать все, что хочешь, а вот этого ты не должен делать никогда. Важно, чтобы родители и те, кто близко общается с малышом, придерживались одной линии воспитания и их запреты не противоречили друг другу. Понятно, что границы дозволенного с возрастом будут постепенно расширяться.
Среди запретов, касающихся безопасности, здоровья ребенка, обязательно должен быть и запрет на проявление агрессии по отношению к другим. Однако малыш, как и все люди, имеет право на гнев. Нужно только научить его выражать свой гнев адекватным способом, считает Елена Владиславовна: — Ваш ребенок еще очень импульсивный. Если он гневается, то от макушки и до пят. Не нужно ставить запрет на это чувство. Просто малыш должен видеть на примере взрослых, как человек может выразить свое недовольство. Кто, если не мама, покажет малышу, что когда сердишься, можно погримасничать или погрозить кулаком обидчику. Что вовсе не обязательно сразу драться, а можно попробовать выразить свои чувства словами, мимикой.
Элла Прокофьева считает, что в запретах и ограничениях есть рациональное зерно:
— Детский мозг готов к их принятию, если «нельзя» действительно продиктовано заботой о жизни и безопасности ребенка. Тогда взрослый неосознанно ведет себя иначе — своим тоном, мимикой, жестами, всем телом он выражает искреннюю заботу и участие в жизни малыша.
— Однако часто приходится наблюдать обратное — заботу взрослого о своем благополучии, — продолжает Элла Анатольевна. — «Нельзя» превращается в некое устройство дистанционного управления, с помощью которого взрослый желает оградить себя от лишних хлопот.
Представьте, что вы купили телевизор одной марки, а пытаетесь им дистанционно управлять с помощью устройства, предназначенного для телевизора другой марки. Ничего не получается, и вы вместо того, чтобы сменить управляющее устройство, начинаете переделывать телевизор. Плохо зная принцип его работы, вы, скорее всего, сможете наладить лишь простейшие функции: включение-выключение («можно» — «нельзя») и переключение программ («делай так» — «не делай так», «ты наказан»). Тем самым I вы ограничите как возможности функционирования самого телевизора, так и возможности собственного общения с ним.
А детский мозг — это сложнейшее и очень мудрое устройство. Каждый раз, когда на пути развития ребенка встает взрослый с ограничениями и запретами, внимание малыша переключается с очередной развивающей его интеллект цели на исследование поведения взрослого. А когда поведение взрослого неразумно, происходит кризис детско-родительских взаимоотношений (в год, в полтора, в три года): кто кого?
Кризис трех лет отличается от предыдущих лишь тем, что задачей этой возрастной стадии является не только телесное, но и личностное отделение от взрослого, противопоставление ребенка взрослому и формирование отношения к нему как равноправному партнеру по деятельности. И если исходом этой стадии стала еще большая уверенность малыша в своей личностной состоятельности, значит, родители вели себя мудро.
Комментарии