Мне повезло в этой жизни. Мои родители живут вместе уже много лет, и передо мной никогда не вставал такой тяжелый для ребенка вопрос: «С кем ты хочешь жить: с мамой или с папой?» Это трудно, почти невыносимо: выбирать из двух любимых людей одного. Когда так нужны оба — как две руки, две ноги, два глаза. Почему у ребенка спрашивают то, что уже давно решено? Для очистки совести или для того, чтобы снять с себя часть ответственности за решение?
Я не «за» и не «против» разводов, ведь нельзя же быть «за» или «против» дождя, он просто идет, и все, кого-то радуя и неся спасение, кого-то огорчая и принося беду. Так и развод — он происходит, и все, когда двое взрослых больше не хотят быть рядом и растить вместе своих детей.
Для того чтобы взрослым понять, как на ребенке может отразиться родительский развод, я предлагаю им ответить на очень трудный вопрос:
Что вы чувствуете, когда от вас неожиданно уходит любимый человек?
И если выделить основные чувства, вот что может получиться:
боль (все уже не будет как раньше, что-то безвозвратно ушло, поменялось, мне так нужен мой любимый (родитель), а я ему нет, я не могу жить без него, а он может);
вину (я что-то не так сделал, я плохо его любил, я был недостаточно хорош);
страх (а вдруг я никому вообще не нужен, а вдруг меня покинут все и я останусь совсем один, а вдруг я не настолько хорош, чтобы меня вообще любили);
злость (как он мог меня покинуть, как все остальные могли сделать так, что ему стало так плохо и он ушел, ну если он мог такое сделать со мной, я тогда всем тоже покажу «кузькину мать»);
обиду (меня никто не спросил, мне никто ничего не сказал, меня не считают за человека, я не нужен);
недоверие (теперь никому нельзя верить, потому что все врут, что любят меня, поэтому надо контролировать всех возле меня (особенно маму), чтобы и они не вздумали уйти).
Развод, какие бы последствия он ни принес за собой, — это всегда стресс. Что-то необратимо меняется в жизни, все уже будет не так, как раньше. «Он меня бросил», «она от меня ушла», «они решили разойтись». Для ребенка все это совершенно не важно, важно только то, что все уже не будет по-прежнему. Дети — большие консерваторы, они сами так быстро растут, в их маленькой жизни так много событий, что им совершенно необходимо знать, что в жизни есть что-то, что никогда не поменяется, по крайней мере пока они не вырастут. Что всегда будет мама, которая будет тебя любить, что бы ты ни натворил; что всегда будет папа, который защитит тебя от невзгод и научит в этой жизни тому, чему не учат в школе; что всегда будет дом, где тебя накормят, выслушают и поймут.
К огромному сожалению, многие взрослые не обсуждают с детьми то, что происходит в их семье. «Еще маленькие — все равно не поймут», — утешают они себя этой простой мыслью. «Не поймут» — не значит «не почувствуют». Ребенок с грудного возраста интуитивно ощущает состояние матери, ловит его как самый чувствительный радар, иногда даже на расстоянии. «Не поймут» — тем хуже для них: богатая фантазия особенно чувствительных и тревожных детей может привести их к самым ужасным предположениям и, как следствие, к нервным срывам, неврозам, психосоматическим болезням. Ребенок, улавливая тревогу и напряжение, царящие в доме, и не понимая причин их и следствий, вбирает их в себя и живет с ними, становясь нервным, агрессивным, пугливым, больным.
Поэтому ко мне на прием чаще всего попадают именно те дети, которые не до конца что-то поняли или «прожили» про родительский развод. Сразу скажу, что затянувшийся, не свершившийся фактически развод для психики ребенка гораздо тяжелее, чем свершившийся, поскольку в значительной степени подвешивает ребенка в ситуации неопределенности, которая рождает плохо осознаваемую разлитую тревогу, на борьбу с которой у маленького человека уходит множество психических сил.
В этом смысле определенность, пусть и самая печальная, вызывающая у ребенка бурные эмоциональные реакции, значительно здоровее, поскольку позволяет прожить горе потери, принять изменения и начать жить дальше и развиваться. Застревание взрослого в депрессии или тревоге сказывается не так деструктивно на его развитии (которое на определенном этапе уже завершено), тогда как долговременное застревание на тревоге малыша чревато задержками развития, поскольку пока ребенок разными способами (в том числе и невротическими) не обеспечит себе безопасность, его психическая энергия не будет направляться на развитие.
Это был потрясающе голубоглазый мальчишка! Такое открытое лицо, едва уловимая тревога в глазах, странная скованность движений. Его родители развелись уже полгода назад, разъехались, и в доме даже появился отчим. После чего у Него возобновился забытый было энурез, и появилась немотивированная агрессивность. Пока мы с мамой разговариваем о разводе, Он явно нервничает, ерзая на стуле. На мои немудреные вопросы отвечает охотно и старательно. Но когда я спрашиваю об ушедшем отце, Он отвечает, бросая на меня взгляды, полные недоумения. Я никак не могу понять, в чем дело, пока не догадываюсь впрямую спросить Его об этом. На что Он мне отвечает:
— Вы так спрашиваете о папе, как будто он никогда к нам не вернется.
— Знаешь, я поняла так, что это дело решенное. Но чтобы не ошибиться, давай узнаем это у твоей мамы.
Мы «в четыре глаза» смотрим на маму, потупившую взор и, кажется, целую вечность подбирающую слова:
— Ты знаешь… он действительно не вернется… Мы всегда будем жить отдельно. Мы так решили.
На Его лице, как мне кажется, тут же отражаются, сменяя друг друга, страх, боль, растерянность, недоумение и что-то еще.
— Тебе, наверное, грустно услышать все то, что сказала мама? — пытаюсь я поддержать Его и одновременно справиться со своей тревогой.
— Ну, значит, не вернется, — отвечает Он с глубоким вздохом и как-то обмякает на стуле. Но только на минутку, потому что через мгновение Он уже бегает по комнате, явно пытаясь что-то найти.
— Что ты ищешь?
— У вас есть мяч? Я хочу поиграть в футбол.
— У меня, к сожалению, нет мяча.
— Тогда подойдет вот это! Он вытаскивает из кармана кошелек и, прежде чем мы с мамой успеваем изумиться, с силой пинает по нему, а потом еще и еще…
Мама кидается остановить Его, но я уговариваю ее не делать этого. Через пару минут Он выдыхается и садится возле нас уже совсем другим человеком: расслабленным, разгоряченным, улыбающимся.
Его симптомы к нему больше не возвращались.
«Поговорите с ребенком на его языке, — предлагаю я родителям. — Расскажите ему простыми словами все то, что происходит с вами, с вашей семьей. Пусть это будут простые, но правдивые слова. Хотя бы пара предложений: «Папа теперь не будет жить с нами, он будет жить в другом доме. Я, конечно, сильно из-за этого расстраиваюсь, мне очень больно и грустно. Но ты с ним сможешь видеться. Наша жизнь немного изменится из-за всего этого. Но потом мы все к этому привыкнем. И станем жить дальше. И у нас в жизни еще будет много хорошего». Это как вариант, конечно.
Один из распространенных родительских мифов: «Мой ребенок никак не прореагировал на развод — значит, разлука с другим родителем никак не влияет на него».
Это, безусловно, иллюзия. Представьте себе, что мы будем чувствовать, если нас внезапно покинет самый любимый человек! Дети переживают не только развод родителей, они переживают свой собственный развод с одним из них. Они не подготовлены к тому, что их отношение к родителям может зависеть от чего-то еще, а не только от их обоюдной любви.
Один ребенок печален, у другого печаль перекрывается неспровоцированным гневом, третьего мучают укоры совести, четвертый просто перестает думать об отце из-за панического страха, что он может потерять и мать. У каждого эмоции выражаются по— своему, зачастую достаточно скрыто от окружающих. Ребенок неизбежно реагирует одной из таких форм, если он психически здоров и хоть сколько-нибудь любит ушедшего родителя.
Поэтому нашей задачей в психотерапии детей разводящихся родителей будет выявление и проживание всех чувств ребенка по поводу развода и его очевидно изменившейся жизни, принятие ребенком самого факта развода и экзистенциального факта перемены: все уже не будет как раньше. Его жизнь изменилась и изменилась необратимо. Принятие этого факта, как правило, сопровождается сначала «негативными» переживаниями: грустью, растерянностью, злостью. Но чуткость терапевта в сопровождении и проживании этих чувств помогает ребенку проявить и освободиться от многих «запретных» и «ужасных» чувств: злости и обиды на родителей, боли потери и ощущения собственной никчемности.
К сожалению, развод — это иногда единственно возможный выход. Я очень уважаю и восхищаюсь женщинами, решившимися на этот трудный шаг. И очень сопереживаю тем, кто не был инициатором развода, для кого это личная трагедия, шок.
Работа с родителями (особенно с мамами) зачастую совершенно необходима, поскольку тяжелое, как правило, состояние матери после развода серьезно сказывается на психике ребенка, а если мама свои негативные эмоции выплескивает не на друзей, знакомых, психотерапевтов, а на собственного малыша, то уверенность ребенка в том, что он скоро потеряет и ее, вырастает до масштабов внутреннего стихийного бедствия. Поэтому я еще раз напоминаю мамам: доверительный разговор с ребенком и постоянное напоминание ему о вашей любви могут значительно изменить ситуацию.
От уже выросших в разводе детей мне довелось услышать: «Самое страшное было быть сыном предателя». Так что совершенно очевидно: чем больше негативного говорят об ушедшем отце, тем хуже чувствует себя ребенок. Муж жене — не родственник, он всего лишь один из мужчин в ее жизни. И его былое присутствие не отражается в женщине как в зеркале. Ребенок же часто с удручающей неизбежностью всем своим существованием напоминает то, что так хочется забыть, и будто бы несет ответственность за не им когда-то сделанный выбор.
Организация встреч с другим родителем без негативных комментариев на его счет, адекватное внутреннее отношение к человеку, с которым пришлось расстаться, но который является самым родным человеком для ребенка, могут действительно помочь пережить развод не как травму его жизни, а как событие, принесшее ему определенный жизненный опыт.
Каждый родитель хочет, чтобы его ребенок рос счастливым. Кто-то дает своим детям самое лучшее образование, кто-то покупает самые дорогие игрушки, кто-то кормит пять раз в день самыми полезными продуктами, а для счастья ребенка просто необходима такая «малость», как счастливая мама. Просто счастливая мама.
Комментарии