Как моя дочка была дятлом и космонавтом

Как моя дочка была дятлом и космонавтом

Куда пропало небо

Хмурая погода не веселит.

— Мама, а где небо?

— Как где небо, вот же оно, ты на него смотришь.

Даша шагала не спеша. В ее медлительности просматривалась скука и нежелание продолжать прогулку. Но вот она остановилась и снова спросила: «Мама, где небо?».

— Ну вверху же, над головой. Куда ты смотришь?

— Ввех смотю, — ответила Даша.

— Вот вверху — это небо!

— Нет. И («не») небо… Это фто-то чёное.

— А разве небо выглядит иначе. Какое оно?

— Небо губое. Идем икать!

И набравшись решимости, мы пошли искать голубое небо. Однако ни в соседнем дворе, ни возле магазина ничего не менялось.

— Попаво, — заключила Даша.

Пропавшего неба было жаль, но развеять грусть нам помогла незапланированная встреча. Совсем низко на дереве сидел дятел. Он тараторил так настойчиво и увлеченно, что наше присутствие и болтовня его нисколько не смутили.

Даша видела такую птичку впервые, и поиски голубого неба на какое-то время пришлось отложить.

— Тятив… тучит… вут так «тук-тук»… тучит а дереву… тук-тук, — Даша тараторила не меньше дятла. Птичка, которая так резво бьется головой о твердую поверхность, явно вызывала в ребенке недоумение и вместе с тем живой интерес.

«Даша! Нельзя бодаться! Нельзя бить лбом стену! Даша, перестань стучать книжкой по голове!» Дома ребенок активно осмысливал увиденное и смаковал эмоции:

— Я дятив! Мама, я дятив, смоти.

— Даша, нельзя стучать головой!

— Всино, всино фтучу, — и, наклоняясь головой к полу, Даша демонстрировала сказанное и продолжала стучать все равно.

Небезопасная птица, однако, думала я, пресекая детское озорство. Потом мы рисовали птиц, смотрели мультфильмы про птиц, искали в книгах стишки о птицах и снова рисовали… угадайте кого. Дятив стал событием дня.

Уже перед сном запал наконец-то стих. Завершая последний вечерний ритуал, мы еще какое-то время изучаем с ребенком фотографии в комнате на стене. Два больших плаката с фото о ярких моментах из жизни Даши до двух лет прочно вписались в интерьер.

Вот мы рассматриваем: «Дася пигает а лузе» (прыгает по луже), вот она «миеться» (смеется), вот Даша «гутит» (грустит), «нюхаит цитоцик», «ест касету» (конфету). А вот она — «Дася Гиминюк» — на фото в футболке со своей фамилией. А вот… и тут вдруг ребенок вспоминает про потерянное днем небо, которое теперь так привлекательно выглядит на летних снимках.

— Небо… видю… губое… Нафла! Вот тут небо, Дася, мама… Мама сивая!

На летнем фото — вспышка эмоций. Глубокий голубой горизонт, сочное солнце и мы — я с какой-то совсем ребяческой и безмерно искренней улыбкой, сияющими глазами и переполохом на голове и она — хмурая, хитрая и довольная — мелкая еще совсем, у меня на руках.

— Да, Дашенька… мама — счастливая…

А голубое небо в эту ночь осталось у нас в комнате и тихонечко посапывало рядом.

К содержанию

Пять минут: полет нормальный!

Над нашим городом давно не летают самолеты. От этого люди меньше общаются и меньше мечтают. Остается только фантазировать.

Еще когда моя Даша была совсем крошечной, я называла ее ласково — Гагарин. Впрочем, как только я ее ни называла, но звание Гагарина она получила заслуженно.

Вот как обычно у людей бывает: положишь младенчика на спину — он еще ни ползать, ни сидеть не умеет и знай себе лежит в манежике, кроватке, в коляске… Но не Даша. Еще трех месяцев отроду, а локтями упрется, приподнимается на них, шею в себя втянет, чтобы голову держать удобнее, и пыхтит, тужится, как будто взлететь пытается. И только бы не лежать! Уж какие тут коляски, когда ребенок силится из них выпрыгнуть.

Ходишь, носишь ее на руках, убаюкиваешь, и вроде спит, а только присел, как на тебе — глазенками луп-луп и давай всем корпусом поступательные движения вверх делать да ногами упираться — отталкиваться от меня же, мол, вставай, мама! Полетели! И мама — вперед! Продолжает укачивания. А Даша все не унимается, подпрыгивает на руках. И вот мы с ней уже пританцовываем, а потом, была не была, по всем комнатам летаем.

— Даша, внимание, пролетам над стулом, креслом… Позади нас диван. Пять минут: полет нормальный!

А она что? А она улыбается до ушей. Соображает там себе что-то. И попробуй снова остановиться! Вот и говорю я ей: «Гагарин ты мой, Гагарин!».

А то, бывало, усадишь в коляску, уже постарше была, месяцев 6-7, а Даша ка-а-ак раскричится, хоть прячься. Что делать: достаю, беру на руки и подношу ее к коляске с другой стороны. Уже ведь знаю, чего хочет. И она, на правах капитана, берет в руки «штурвал» и сама катит коляску. Я несу летящего ребенка, ребенок везет коляску… репка за репку и — летим!

— Эх ты, мой полетун неугомонный, — улыбаюсь я.

Теперь, конечно, времена иные. Уже, считай, взрослая барышня. Не жестами изъясняется, а что надо словами вытребует и расскажет. А танцевать-то как любит, не остановишь! Да знай себе все кружится и прыгает. Но прыгать — это одна история, а вот кружиться — совсем другая. Дети очевидно любят этот легкий эффект головокружения. Вот так навернет и моя юла кругов 12-15, приостановится, вижу, что вот-вот сойдет с дистанции, и думаю, что хватит, а она, нет: «Исе кючи музику, цивать буду!». Включаю. Танцует.

А тут остановилась как-то раз, пошатывается, смотрит в потолок и вдруг выдает: «Небо… смоти, мама, небо…»

Говорю, какое ж это небо, потолок. Небо на улице, а в доме — потолок. «Нет, — отвечает она, — небо! Смоти, я литю…»

А сама стоит с запрокинутой назад головой и не шелохнется. Только руки расправила, как птица, и что-то, видимо, особенное чувствует. Я замерла. Не мешаю. Боюсь нарушить процесс. Отползаю и тоже начинаю пялиться в потолок. Вижу старенькие, но еще неплохие обои. Понимаю, что мне в этой жизни, видимо, многое уже не дано. И пока я размышляю о вечном, ребенок вдруг резко меняет планы, начинает махать руками и с криками «Я уетела!» убегает в другую комнату. Только ее и видели, как говорится.

Ловить Дашу по разным углам да комнатам приходится часто. Особенно перед прогулкой. По себе помню эту пытку с раннего детства. А ну ка, сколько элементов одежды надо нарядить на ребенка перед выходом в сугроб? Не соскучишься! А над каждой деталью ведь еще и поколдовать приходится, потому как ребенок — то не буду, это «не хотю», «касий не одену, дай атий!». И я бегаю оголтелая, ищу ей этот самый оранжевый шарф, или «утети» синие варежки.

И вот очередная победа. Я ликую! Едем в лифте. Выходим во двор. Даша валкой походкой осторожно ступает в снег.

— Ну ты прямо космонавт у меня!

— Камомант, — подхватывает Даша.

Не упуская шанса рассказать ребенку что-то новое, я тут же начинаю жужжать ей на ухо о том, что первое приходит на ум о космонавтах.

— Космонавты — это такие люди, которые могут улетать на Луну, подняться выше неба до самых звезд. Они летают на ракете, ничего не боятся, ходят в скафандрах, похожих твой зимний наряд…

А Даша, делая вид, что ей совершенно неинтересна моя болтовня, периодически все же пытается выговорить: «Камомант… канавт… камавт».

Вечером с работы пришел папа. Ребенок радуется, носится вокруг него, как спутник вокруг Земли. Потом хватает зимнюю шапку и резким жестом, словно скафандр, натягивает ее себе на голову, так, что глаз почти и не видно. Потом набирает скорость и давай снова нарезать круги вокруг папы.

— Даша, ты что это делаешь? — вопросительно смотрит он.

— Я итаю па следам. Я каманавт, — неожиданно для меня выдает Даша выученный во время дневной прогулки урок.

— Летаешь по следам?.. Ты космонавт?

— Все, устала. Упала, — набегавшись, делает Даша привал.

— Куда ты упала? — Продолжает любопытствовать папа.

— А Луну.

— На Луну-у-у… Ого. А на чем же ты летела? На самолете?

— Нет!

— На ракете?

— Нет!

Тут уж и я начинаю теряться в догадках. Кроме самолетов и ракет и мне в голову больше ничего не приходит. И я повторяюсь.

— Дашенька, так на чем ты летела на Луну? На ракете… на самолете… на шарике…

Выдержав долгую паузу и всем своим довольным видом демонстрируя какую-то легкую усталость после космического полета, Даша подняла на меня взгляд и наконец ответила.

— … итела на Панете.

Мой задор в одно мгновение сник. Я даже немного впала в уныние: ах, как сильно, должно быть, я повзрослела.

А ведь и вправду, какие там самолеты, ракеты. В нас давно пропал дух авантюризма. И вообще многое ушло безвозвратно. А ведь так все просто в этой жизни — и самолеты, и мечты, и люди — все в одной упряжке. Надо только немного проще смотреть на жизнь. И ценить главное — ощущение полета, независимо от возраста, времени и взглядов. Ведь оно, ощущение это, всегда совсем близко, внутри, и даже, оказывается, на каждом потолке в каждом доме.

Вот так, надел «сяпу» на голову и — полетел.

Иллюстрация к статье: Яндекс.Картинки
Подписывайтесь на наш Telegram, чтобы быть в курсе важных новостей медицины

Читайте также

Оставить комментарий

Вы можете использовать HTML тэги: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <s> <strike> <strong>